Мике не нравилось находиться здесь. Богато украшенный тронный зал не вызывал в его душе никаких откликов, кроме болезненных воспоминаний о своём превращении и о последующем испытании, которому подвергла его Крул, искушая человеческой кровью. Тогда Мика надеялся прожить без крови вообще, думал, что собственная сила воли поможет ему жить дальше в качестве человека, и гордиться собой за то, что не поддался искушению. Тогда же он сорвался, хоть и найдя силы отказаться от человеческой крови, но выпив кровь Крул.
Теперь каждая ворсинка красного ковра, ведущего к трону, и каждый блик свечи в подсвечниках словно хранили память о его сломленной воли и считали нужным ему напомнить об этом.
Но больше всего Микаэлу угнетало осознание того, что он стал ручной собачкой королевы вампиров, вынужденной прибегать к своей хозяйке по первому зову в надежде получить подачку, - очередную колбу крови, которая поможет ему прожить ещё несколько дней без мучительной жажды и сопутствующего ей отвращения к себе самому. Вот и сейчас Мика пришёл на зов королевы, и, едва за ним сомкнулись массивные двери зала, направился к трону. Он не ненавидел Крул, вовсе нет. Можно было даже смело утверждать обратное - королева была единственным вампиром, с которым у него сложились какие-то более ли менее доверительные отношения, и единственной, с кем он мог говорить. В моменты откровенного разговора Мика иногда забывал о невидимом поводке в руках Крул, но королева неизменно напоминала о его месте, - непринуждённым ли комментарием, или жестким наказанием, но Мике так или иначе напоминали о том, кто здесь правит бал и под чью дудку ему уготовлено танцевать остаток своей почти вечной жизни.
- Ты хотела меня видеть, Крул? - мальчик подошёл к ступеням, ведущим к трону, остановившись и посмотрев на королеву.
Несмотря на то, что Крул внешне была одного с ним возраста, Мика совершенно не мог сказать, что она думает или какие эмоции испытывает в данный момент. Её лицо всегда сохраняло спокойствие, за исключением тех случаев, когда Крул была недовольна, - тогда недовольство её ярко читалось на лице королевы.
Впрочем, Мика не сомневался в том, зачем Цепеш решила позвать его на этот раз. Наверняка Ферид побежал к королеве жаловаться на его, Мики, поведение, на сорванную тренировку и "отсутствие желания кооперировать", как называл это старший вампир. Мика знал, что от него хотят, - влиться в свою новую "семью" вампиров и стать таким же, как они, - и отчаянно сопротивлялся этому. Если мальчик мог поступиться своей гордостью или принципами, то свою человечность он берёг, как зеницу ока, не позволяя никому поставить её под сомнение. Тем больше выбивали его из колеи разговоры вампиров о людях и их взгляд на них. Стоило только послушать Ферида или Крул, как создавалось впечатление, что именно люди - главное зло на планете. Жадные до силы, завистливые, глупые... эпитеты сыпались один за другим, оставляя Мику в растерянности: неужели вампиры действительно верят в это? Ведь, по их версии, выходило, что вампиры - это некие спасители в белых плащах, пришедшие, чтобы очистить мир от людских пороков, сохранить его от неминуемого уничтожения.
Поэтому, едва он заговорил, Мика сразу принял защищающийся и возмущённый вид, заранее готовясь к тому, что Крул будет осуждать его за его поведение и вновь обсуждать с ним род человеческий с его нелестной стороны, уговаривая Мику отказаться от своей принадлежности к нему.
- Если Ферид что-то сказал тебе обо мне, то он врёт, - Микаэла начал прежде, чем королева смогла заговорить.
В действительности он не сильно кривил душой - Батори считал своим долгом превращать его жизнь в Ад, постоянно напоминая ему о трагедии его прошлого, подначивая его и провоцируя, и тем самым всё крепче укрепляя Мику в мысли, что лучше умереть, чем встать в ряды вампиров и драться с ними плечом к плечу, защищая. Именно из-за подначек неуёмного лорда и была сорвана тренировка, и именно его колкие, ядовитые замечания, и заставили Мику высказать вампиру в лицо всё, что он думает о нём лично и о роде вампирском в общем.
- Он убил мою семью, почему я должен с ним любезничать? - Мика начинал злиться, но пока держал себя в руках, - всплески эмоций при Крул никогда не приводили его ни к чему хорошему.